В «Литературной газете» еще в 2010 году была опубликована статья бывшего советского директора В.А.Черныха об обстоятельствах смерти последнего заключенного МТШ . Однако она не потеряла актуальность и сегодня. Помимо изложения реальных событий, происходивших в Шпандау и вокруг нее в 1987 году и представляющих интерес для широкой массы читателей, статья является единственным общедоступным источником знакомства с «официальной версией» событий от лица непосредственно советского директора МТШ. Предлагаю ознакомиться с данным материалом.
СМЕРТЬ РУДОЛЬФА ГЕССА. КАК ЭТО БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ
К написанию данной статьи меня побудили непрекращающиеся попытки различных «независимых расследователей» фальсифицировать обстоятельства смерти одного из самых одиозных руководителей Третьего Рейха Рудольфа Гесса. Особенно, когда к ним активно присоединились наши доморощенные «историки-исследователи», в том числе те, которые в прошлом имели какое-либо отношение к деятельности администрации Межсоюзной тюрьмы Шпандау, где в соответствии с отбывал пожизненное заключение этот нацистский преступник.
Я совсем не против так называемых независимых расследований, если они проводятся действительно объективно, основываясь на реальных фактах. Однако в деле о смерти Рудольфа Гесса такая объективность подменяется различными домыслами, измышлениями и неизвестно откуда взятыми якобы «неопровержимыми доказательствами». В большинстве случаев смысл всех этих «исторических расследований» сводится к тому, чтобы доказать причастность к смерти Рудольфа Гесса британских спецслужб.
Инициаторами этих инсинуаций являются Вольф-Рюдигер Гесс, сын Рудольфа Гесса, и его «идейный вдохновитель» , который был адвокатом Гесса на Нюрнбергском процессе. Еще до смерти Рудольфа Гесса каждый из них издал по этой теме массу публикаций. Наиболее объемной из них стала книга Вольфа-Рюдигера Гесса под названием «Мой отец – Рудольф Гесс», в которой он обвинял британские власти в том, что именно они продолжали удерживать бывшего заместителя Гитлера в тюрьме. При этом совершенно игнорировались официальные протоколы заседаний директоров Межсоюзной тюрьмы Шпандау, в которых зафиксированы позиции четырех стран-победительниц по поводу обращений Рудольфа Гесса с просьбами о своем освобождении. В период с 1979 по 1986 год от заключенного этой тюрьмы поступило пять таких прошений. Последние три советской стороной были проигнорированы. Уже при рассмотрении первого прошения Гесса об освобождении правительства трех западных государств выразили готовность удовлетворить его. И только Советский Союз занял жесткую позицию по данному вопросу, настаивая на исполнении приговора Международного военного трибунала до конца. Эти позиции, кстати, были хорошо известны и Зайдлю, и Вольфу-Рюдигеру Гессу.
А после смерти Рудольфа Гесса фантазии его сына и бывшего адвоката по обвинению британцев во всех грехах превзошли всякие границы. Тут пошли в дело и фальсификация событий, произошедших 17 августа 1987 года в тюрьме Шпандау, когда повесился Гесс, и неизвестно откуда взявшиеся заключения опять-таки же «независимой судебно-медицинской экспертизы», якобы доказывающие, что он не покончил жизнь самоубийством, а был убит. И причастны к этому именно британские спецслужбы. Мотивы, которыми руководствовались указанные лица, во всяком случае, для директоров Межсоюзной тюрьмы Шпандау были очевидны — спекулируя на инсинуациях вокруг имени одного их главарей нацистской Германии, привлечь к своей персоне внимание мировой общественности и, тем самым, обозначиться в истории, даже в качестве ее фальсификаторов. Кроме того, заработать на этих публикациях немало денег. Это понятно.
Но что же движет теми новоиспеченными российскими «исследователями истории», которые стали почти слово в слово вторить сыну нацистского преступника и его бывшему адвокату? Жажда сенсаций? Или тоже стремление запечатлеть себя в истории? Тогда возникает вопрос – в качестве кого?
При этом для доказательства версии об убийстве Гесса приводятся «свидетельства» тех лиц, которые в разное время имели хоть какое-либо, даже косвенное отношение к деятельности Межсоюзной тюрьмы Шпандау. Одним из таких якобы свидетелей стала исполнявшая в 1957 году обязанности военного переводчика советского директора тюрьмы Маргарита Неручаева, написавшая несколько лет назад книгу под названием «40 лет одиночества», выпущенную издательством «Парус». С исторической точки зрения эта книга никакой ценности не представляет, поскольку посвящена в основном описанию различных дипломатических приемов и банкетов. Те же ее «свидетельства» по поводу смерти Гесса, которые все же удостоились на этом фоне быть упомянуты в книге, настолько не соответствуют действительности (мягко говоря), что вряд ли стоит комментировать их. Да, оно и понятно. Откуда Неручаевой, служившей при тюрьме Шпандау в 1957 году, знать о событиях, произошедших там через 30 лет. Тем не менее, она сочла себя вправе сделать в конце своей книги безапелляционный вывод о том, что к смерти Рудольфа Гесса несомненно причастны британские спецслужбы. На основании чего? Сие осталось за рамками книги.
Но на этом наши «независимые расследователи» не успокоились. Не так давно на телеканале «RenTV» вышли подряд две телепередачи. Одна из них под названием «Военные тайны» демонстрировалась 17 марта, вторая «Секретные истории» — 22 марта. Темой обеих передач стало «расследование» обстоятельств смерти Рудольфа Гесса. Для большей убедительности в них появились новые «свидетели». Среди них, к моему большому удивлению, оказался и мой предшественник на посту советского директора тюрьмы Шпандау Г.А. Савин. И хотя он никак не комментировал саму смерть Гесса, в контексте телепередачи его слова прозвучали как бы поддержкой версии об убийстве нацистского преступника. Основным же «свидетелем» выступил господин Чекушин, представленный как бывший лечащий врач Гесса. Один этот «титул» должен был убедить неискушенного телезрителя в неопровержимости приведенных им «фактов». Мало ведь кому придет в голову проверить, существовала ли по официальному наименованию такая должность. Не буду занимать место для того, чтобы раскрывать структуру управления международной тюрьмой. Отмечу лишь, что должности лечащего врача Гесса не существовало. Были просто врачи – представители военно-медицинских служб СССР, США, Великобритании и Франции. С периодичностью один раз в месяц они собирались на заседания, осматривали заключенного и назначали очередной курс лечения, если это требовалось. Сами же лечебные процедуры проводил санитар тюрьмы, имевший, кстати, высшее медицинское образование. Никто лучше него не знал о состоянии здоровья Гесса и особенностях его организма. При необходимости стационарного лечения по решению директоров Гесс помещался в британский (!!!) военный госпиталь (к этому мы еще вернемся).
«Осведомленность» этих «свидетелей» просто поражает. Так, для того, чтобы окончательно рассеять возможные сомнения в своей компетентности, господин Чекушин решил поведать телезрителям о некоторых подробностях из жизни заключенных тюрьмы Шпандау. В частности, сообщил, что во время казни главарей Третьего Рейха у них отрывались головы, и весь эшафот был залит кровью (просто ужас какой-то). И приговоренных к тюремному заключению узников Шпандау заставили убирать все это, но Гесс отказался. По сравнению с этим казнь Садама Хусейна выглядит чуть ли не образцом проявления гуманизма. От таких «откровений» слова даже теряются. Как же этот «детектив» от медицины забыл про общеизвестный факт. Ведь казнили-то нацистских преступников не в Шпандау, а в . И на их фотографиях, сделанных сразу после казни, которые были рассекречены в 80-х годах прошлого века и затем неоднократно публиковались в мировой печати, трупы запечатлены почему-то с головами.
Позволю себе сделать еще одно замечание по содержанию упомянутых телепередач. В интервью Геннадий Савин выразил свое предположение о существовании нелегальной связи Гесса с внешним миром. И он оказался совершенно прав. Такая связь действительно имелась. Примерно за год до смерти Гесса она была вскрыта. Однажды я дал указание одному из своих надзирателей произвести ночью внезапный обыск многочисленной одежды заключенного, хранившейся в гардеробе. Результаты превзошли всякие ожидания. В карманах была обнаружена целая кипа записей, касающихся, в том числе, начала Второй Мировой войны. Среди них имелась маленькая записка с просьбой о передаче этих записей неизвестному лицу. Адресовалась она французскому военному священнику, регулярно проводившему в тюрьме религиозные службы. Стоит заметить, что отца этого духовного проповедника нацисты замучили в одном из концлагерей. Допуск пастора в тюрьму был немедленно аннулирован, а вскоре французские власти уволили его со всех остальных постов. Так что, если бы Гесс хотел поведать мировой общественности о каких-то секретах, связанных с его переговорами в Великобритании в 1941 году, то он давным-давно мог бы это сделать. Авторы призывают нас подождать до 2017 года, когда будут рассекречены материалы этих переговоров. Вот тогда, мол, мир узнает нечто такое…! Успокойтесь, господа охотники за сенсациями. Никаких сенсационных открытий исторического масштаба не будет. Главное давно уже известно.
Однако оставим пока в стороне все эти якобы «неопровержимые» доказательства насильственной смерти бывшего заместителя Гитлера, повторенные вслед за его сыном нашими «исследователями истории» в печати, на страницах книг и с экранов телевизоров. В целом, создается впечатление, что их авторы вольно или невольно призывают проявить сочувствие к «несчастному» Рудольфу Гессу! Вот, мол, мало того, что более 46 лет томили бедного старика в тюремном заключении, так к тому же стоило только ему заикнуться (где? кому?) о возможности раскрытия каких-то мнимых государственных секретов Великобритании, как ее жестокие спецслужбы тут же удавили его. Ну, чем не повод пожалеть нацистского преступника.
Прежде всего, необходимо сделать одно пояснение. Август был в Межсоюзной тюрьме Шпандау «американским» месяцем, т.е. в совете ее директоров председательствовал американский директор, а из состава американских войск, дислоцировавшихся в Западном Берлине. Из этого следует, что, если бы британские спецслужбы замыслили какую-либо акцию в тюрьме, то им поневоле пришлось бы каким-то образом договариваться с американцами. Возникает вопрос – а зачем американцам-то это нужно было? И как можно было британцам «засекретить» акцию, о которой неизбежно должны были знать, как минимум, руководители администрации США в Западном Берлине, командование американских войск в Западном Берлине, военнослужащие американского караула в тюрьме Шпандау, не говоря уж о высших руководящих лицах США. Не проще ли было бы дождаться сентября, который был «британским» месяцем.
В этот день, как и все последние годы, внутренняя охрана тюрьмы осуществлялась тремя союзными надзирателями. К тому моменту, когда начали развертываться трагические события, они располагались следующим образом: обязанности старшего надзирателя исполнял француз, на входных воротах находился британец, в камерном блоке дежурил американец. Внешняя охрана состояла из часовых, располагавшихся по периметру тюрьмы на шести сторожевых вышках. Кроме того, в пространстве между двумя входными воротами был дополнительный пост американского караула. Работавший в камерном блоке санитар в это время отвозил белье в прачечную, после чего остался на обед в своей квартире в жилом доме, входившим в комплекс служебных зданий тюрьмы, находившихся на ее внешней территории.
Примерно в 13.30 заключенному было дано разрешение на прогулку в тюремном саду, и он начал одеваться. Обычно это занятие занимало у Гесса довольно много времени – от 40 минут до часа. Около 14.10 он в сопровождении американского надзирателя спустился на лифте из камерного блока в тюремный сад и направился к . В силу своего преклонного возраста передвигался он медленно. Поэтому путь в 100 метров преодолел примерно за 10 минут. Надзиратель открыл двери домика и впустил туда заключенного. Гесс, как обычно, расположился в кресле, положил ноги на журнальный столик и приступил к чтению газет. Около кресла были установлены две лампы, электрические шнуры которых не доставали до розетки, располагавшейся на противоположной стене домика. Поэтому подключение ламп к электросети осуществлялось через удлинитель, который вскоре и стал орудием самоубийства. Надзиратель вышел из домика, встал под ближайшим деревом и тоже стал читать газету.
Фотографию этого садового домика в упомянутой телепередаче показали крупным планом. Однако за кадром осталась находившаяся за ним шестиметровая крепостная стена и расположенная на ней сторожевая вышка № 3, на которой нес караульную службу американский часовой. Все, что происходило в тюремном саду и на прилегающей территории, находилось в поле зрения этого часового. Вот он-то и стал одним из основных реальных свидетелей.
Примерно через пять минут надзиратель подошел к домику с тем, чтобы проверить заключенного. Он посмотрел в окно, но Гесса в кресле не увидел. Почуяв неладное, надзиратель вбежал внутрь и увидел подопечного лежащим на полу в позе, словно тот резко упал спиной на стенку домика. Шею стягивала петля из электрического удлинителя. Один конец провода был привязан к оконной ручке. В ходе последующего расследования американский надзиратель твердо заявил, что в тот момент Гесс был еще жив. Он быстро приподнял его, снял с шеи провод, расстегнул ворот рубашки, уложил поудобнее на пол и подложил под голову одеяло. Затем надзиратель бросился к задней двери тюрьмы, где находился телефон. Сообщив о случившемся старшему надзирателю и надзирателю на входных воротах, он бегом вернулся к заключенному, но тот уже не подавал признаков жизни. Тогда американец подбежал к упомянутой сторожевой вышке и обратился к часовому с просьбой немедленно вызвать военного санитара из состава караула, что и было сделано. Через несколько минут к садовому домику один за другим прибежали два американских санитара, которые сразу же начали делать заключенному искусственное дыхание. Видимо, именно их имел в виду сын Гесса, приводя в качестве одного из «доказательств» его насильственной смерти тот факт, что вокруг него «крутились какие-то неизвестные посторонние лица». Следом прибыл вызванный из дома тюремный санитар, который присоединился к реанимационным мероприятиям.
Все «независимые расследователи» ссылаются на то, что его якобы не пропускали к заключенному, и ему пришлось «прорываться» к нему. Кто-нибудь может себе представить, как может невооруженный человек «прорываться» в строго охраняемой тюрьме? Все попытки такого «прорыва» закончились бы уже у входных ворот, где располагался первый пост американского караула. Если кому еще неизвестно, то сообщаю, что американским военнослужащим, несущим караульную службу, свойственно в случае возникновения малейшей угрозы сначала стрелять, а уж потом разбираться – кто, зачем и почему? Именно этим объясняются многочисленные «недоразумения» в Ираке, в которых американцы застрелили не того, кого хотели.
Однако вернемся к описываемым событиям. В 14.50 старший надзиратель связался с британским военным госпиталем и вызвал «скорую помощь». Британская санитарная машина прибыла в тюрьму в 15.12. Бригада скорой помощи сразу приступила к проведению интенсивных реанимационных мероприятий, включая массаж сердца.
Еще одно отступление. «Свидетель» Чекушин приводит в качестве одного из «доказательств» насильственной смерти Гесса то, что ребра у него оказались сломанными. Странно, что врач не знает того, что должно быть известно любому медицинскому работнику. Сломанные ребра являются нормальным последствием интенсивного массажа сердца, что и было зафиксировано в заключении судебно-медицинской экспертизы. Кроме того, Чекушин сообщает о наличии на теле Гесса многочисленных синяков и кровоподтеков. Ответственно заявляю, что никаких таких следов «зверского избиения» старика, кроме незначительной ссадины на затылке и легкого ушиба правой височной мышцы, образовавшихся, очевидно, при падении на спину, при осмотре тела обнаружено не было. Осмотр, кстати, производился в присутствии всех четырех союзных врачей.
Реанимационные мероприятия не дали желаемых результатов. Врач принял решение о необходимости перевозки заключенного в госпиталь. В 15.30 машина скорой помощи выехала из тюрьмы. В британском военном госпитали реанимационные мероприятия были продолжены с использованием стационарного оборудования. Однако и они не привели к положительным результатам. В 16.10 Рудольф Гесс был признан умершим. К этому времени в британском военном госпитале уже находились все директора Межсоюзной тюрьмы Шпандау.
Все последующие многочисленные мероприятия проводились в присутствии официальных представителей СССР, США, Великобритании и Франции. Они, в частности, включали официальное опознание трупа, внешний осмотр, посмертные исследования внутренних органов и, безусловно, проведение тщательного расследования обстоятельств смерти заключенного.
При осмотре одежды Гесса в кармане его пиджака, помимо прочих предметов, была обнаружена записка. Ее содержание явно свидетельствовало о намерения заключенного покончить жизнь самоубийством. Проведенная в присутствии советского и британского директоров графологическая экспертиза показала, что записка была написана рукой Рудольфа Гесса.
В качестве одного из «неоспоримых доказательств» насильственной смерти Гесса приводятся обнаруженные «независимой медицинской экспертизой» на задней части его шеи два следа удушения. В действительности это был сдвоенный линейный след от узла петли электрического шнура. На передней же части шеи, где и происходило основное сдавливание, был выявлен только один такой след.
Что же, по мнению «независимых расследователей», побудило британские спецслужбы убить Рудольфа Гесса. Оказывается, Михаил Горбачев, бывший тогда генеральным секретарем ЦК КПСС, якобы уже был готов положительно решить вопрос об освобождении Гесса. Выйдя на свободу, бывший заместитель Гитлера непременно бы сообщил мировой общественности о таких тайнах, которые представили бы Великобританию в весьма неприглядном свете.
Вернемся к событиям 1987 года. В преддверии визита Михаила Горбачева в ФРГ еще в начале того года в прессе действительно стали распространяться слухи о возможном пересмотре советским руководством своей позиции по поводу освобождения Рудольфа Гесса. Единственным основанием для них стало то, что данный вопрос был включен в повестку дня переговоров.
1 марта Гесс был помещен в британский военный госпиталь с диагнозом «двустороннее воспаление легких». Любой медик, думаю, может подтвердить, что для старика, почти достигшего 93-летнего возраста, такая болезнь могла оказаться смертельной. Положение действительно было весьма серьезным. Состояние заключенного оценивалось как тяжелое. Непосредственным лечением занимались британские военные врачи. Если бы власти Великобритании собирались устранить Рудольфа Гесса, то более благоприятного случая придумать было бы трудно. Все совершилось бы вполне естественным путем. И не осталось бы никаких следов. Но… Гесса вылечили и возвратили в тюрьму, где он 26 апреля благополучно встретил свое 93-летие.
На встрече с Горбачевым в мае 1987 года президент ФРГ действительно поднял вопрос об освобождении Рудольфа Гесса. Михаил Горбачев ответил в том смысле, что народ его не поймет. На том обсуждение вопроса было закрыто. Еще месяца два в прессе появлялись публикации по этой теме, но каких-либо последствий они не имели.
Видимо, это стало для Рудольфа Гесса крушением его последней надежды на освобождение, что и подтолкнуло его к самоубийству.
Бывший советский директор Межсоюзной тюрьмы Шпандау
(1983-1988 годы)
В.А. Черных
*****
Официальная версия, описываемая советским директором тюрьмы Шпандау, подкрепляется полиции, соответствующими
«Сержант Вудд делал свое дело с поразительной четкостью. Первым привели на казнь Риббентропа. Он был в состоянии полной прострации, с трудом произнес свое имя. Пастор прочитал молитву, и тут же последовала казнь. Стражник связал бывшему главе дипломатического ведомства Третьего рейха ноги. Палач, приземистый американский солдат с красным лицом, набросил на голову приговоренного черный мешок, завязал его, а потом накинул веревку на шею своей жертвы. Люк с грохотом опустился…» - так описывали очевидцы приведение в исполнение приговора Нюрнбергского суда.
В течение полутора часов Вудд покончил со всеми приговоренными к смерти главными нацистскими преступниками. Остальные семь осужденных Нюрнбергским трибуналом были перевезены для отбывания наказания в наиболее удобную для охраны и изолированную тюрьму Берлина - Шпандау. С советской стороны обязанность охранять их была возложена на роту из состава 133-го отдельного мотострелкового батальона.
Советские и американские солдаты на фоне ворот тюрьмы Шпандау.
МЕЖСОЮЗНАЯ ТЮРЬМА ШПАНДАУ
Мрачная крепостная тюрьма Шпандау была построена из добротного красного кирпича в псевдосредневековом стиле в форме мальтийского креста. Рассчитанная по своим размерам на многие сотни людей, она стала местом заключения для приговоренных к длительному лишению свободы Рудольфа Гесса, Вальтера Функа, Карла Деница, Эриха Редера, Бальдура фон Шираха, Альберта Шпеера и Константина фон Нейрата.
Для охраны тюрьмы был установлен менявшийся каждый месяц четырехсторонний караул. Поочередно заступали советские, американские, французские и английские военнослужащие.
От Советского Союза службу в Шпандау несли военнослужащие 133-го отдельного мотострелкового батальона. Советские солдаты заступали на охрану тюрьмы три месяца в году - в марте, июле и ноябре. Все остальное время часть занималась обычной ратной работой - боевой и политической подготовкой, ходила в наряды.
Караулы от Вооружённых Сил США и Советского Союза. 1981 год.Смена караулов происходила в торжественной обстановке.
Бывший военнослужащий батальона Н. Сысоев описывает ее так: «Особое внимание уделялось торжественному ритуалу приема охраняемого объекта от французов и сдачи его американцам. Здесь уж мы никак не могли ударить в грязь лицом, а должны были +показать все, на что способны солдаты страны-победительницы. В ворота тюрьмы входили безукоризненным строевым шагом, при этом с особым усердием припечатывали к брусчатке подбитые стальными пластинками подошвы сапог, создавая под сводами арки жуткий грохот».
Снос продолжается. Тюрьмы шпандау почти не осталось.
Личный состав заступал в специальной служебной форме: китель и брюки - солдатские парадные, сапоги хромовые, шапка и шинель - офицерские.Новый караул выстраивался в колонну по три во главе с начальником и строевым шагом входил в ворота тюрьмы.
Караул останавливался во внутреннем дворе, где уже находились французы. Здесь происходил обмен короткими рапортами начальников караулов.
Ритуал смены не обходился без курьезов. Один из них описан в книге военной переводчицы подполковника М.А. Неручевой «Сорок лет одиночества». «Наш командир роты - старший лейтенант, молодой симпатичный брюнет. «Вылитый Григорий Мелехов», - сказала о нем одна француженка, очевидно, читавшая «Тихий Дон» Шолохова. Во время передачи охраны… когда американский офицер отрапортовал начальнику караула и от имени правительства США принял охрану Межсоюзнической тюрьмы Шпандау, наш «Мелехов» так крепко пожал ему руку, что американец от неожиданности даже присел. По рядам многочисленных зрителей, заполнивших плац перед тюрьмой, пробежал смешок...»
Мг Джон Роджерс (США), подполковник Александр Дорофеев. (СССР). В. Берлин. 1981
После воинского ритуала первая смена часовых в сопровождении разводящего убывала на посты. Часовые выполняли свои обязанности на вышках, расположенных по периметру тюрьмы на кирпичной стене высотой около шести метров. Kаждая страна имела свои методы обеспечения охраны. Наши часовые располагались на семи сторожевых вышках, один пост был «блуждающим».
Во время несения службы разводящий с караульным подходили к каждой вышке с интервалом в 15 минут, и каждый раз часовой не по уставу кричал: «Товарищ сержант, на посту все в порядке!» С внешней стороны стены были установлены два ограждения из колючей проволоки высотой три метра, к одному из них был подведен ток высокого напряжения. Между наружной стеной и электрифицированным забором была оборудована нейтральная полоса. По периметру и у ворот тюрьмы висели объявления, которые запрещали приближаться к ней: «Внимание! Опасно! Не приближаться, караул будет стрелять».
Смена караула каждые четыре недели.
Караул включал в себя 27 военнослужащих. Службу несли полный месяц двумя составами караула, ежедневно сменяя друг друга. Новый караул из расположения Берлинской бригады прибывал в Шпандау к 17 часам. Езда занимала 40-45 минут. КПП на границе секторов проезжали без особых хлопот. Оружие, имущество ввозили без ограничений. У восточногерманских пограничников были списки машин, которые могли беспрепятственно пересекать госграницу. Со стороны Западного Берлина границу никто не охранял. Когда автобусы проезжали «железный занавес» - разделительную полосу, проведенную краской желтого цвета по асфальту, английский джип встречал караул и сопровождал до здания тюрьмы. Были случаи, когда в автобусы с советским караулом бросали камни, яйца, помидоры. Периодически вдоль дороги появлялись молодые немцы с антисоветскими плакатами.
Media Markt в Britannia Centre Spandau, построенном на месте тюрьмы
Два раза в сутки в Шпандау для проверки караула выезжали представители 6-й бригады или 133-го батальона. Специальная проверочная команда состояла из офицера управления части (соединения), переводчика и связиста. В мае 1985 года по пути в Шпандау группа молодых людей перегородила дорогу «Волге» с проверяющим офицером. Когда машина остановилась, неофашисты стали бить стекла и раскачивать автомобиль. В результате «Волга» с командиром батальона была перевернута. К счастью, военнослужащие не пострадали.
Обстановку вокруг Шпандау дестабилизировали не только неофашисты, но и старые нацисты. Все мировые средства массовой информации облетело заявление Отто Скорцени - спецназовца, спасшего с помощью планеров Муссолини.
Эсэсовский офицер заявил: «Дайте мне сотню надежных людей и два вертолета, и я вызволю Гесса… из тюрьмы Шпандау».
Британская разведка во время допроса шести нацистов, обвиняемых в заговоре, направленном на свержение правительства Западной Германии, получила информацию, что заговорщики, которых возглавлял Вернер Нейман, также планировали организовать побег из тюрьмы Шпандау главных военных преступников. Часто в окна казармы влетали камни, бутылки, однажды даже выстрелили в форточку. Все это, безусловно, заставляло быть во всеоружии.
Как складывались отношения между заключенными и военнослужащими караула? Сталкивались ли они? Об этом можно судить хотя бы по следующему факту. В первые годы Гесс требовал от младших по званию караульных отдания воинской чести. Англичане вполне серьезно соблюдали субординацию, американцы отдавали честь шутливо, как вели себя русские - догадаться нетрудно. Военнослужащий 133-го батальона Петр Липейко так описывает свою первую встречу с заключенным: «Он шел мне навстречу по узкой тропинке тюремного парка, и кому-то надо было уступить дорогу. Тут на меня нашла даже некоторая злость: почему я, офицер армии страны-победительницы, должен это сделать? Мы остановились, и я увидел из-под мохнатых бровей не по годам очень внимательный и властный взгляд. Несколько мгновений Гесс изучал новичка, потом узник медленно сошел с тропы. Интересно, что после этой «дуэли» он стал со мной здороваться, хотя русских старый нацист никогда не приветствовал» . В свою очередь, советские солдаты и офицеры, мягко говоря, недолюбливали Гесса. Часовые на вышках, заступая по ночам на пост, с грохотом захлопывали стальные крышки люков.
Караул осуществлял внешнюю охрану. Внутренним режимом занимались сотрудники администрации, которая была четырехсторонней. От каждой страны назначался директор в звании подполковника. В тюрьме они находились постоянно, но председательствовали один раз в свой месяц. Решения администрация принимала при общем согласии.
За здоровьем заключенных следили четыре военных медика, представители стран-победительниц. По воспоминаниям Федора Вадимовича Козликова, который был последним врачом Рудольфа Гесса от советской стороны, помимо прямых обязанностей по контролю за здоровьем «наци № 2» на советского медика в погонах возлагалась и политическая задача, обусловленная холодной войной. В канун назначения на должность офицер отдела внешних связей ГСВГ сформулировал ее так: «Вы должны быть на страже того, чтобы Гесс не покинул тюрьму без объективных на то медицинских показаний. Военный преступник должен отбыть наказание именно в Шпандау!»
Дисциплинарный персонал состоял из гражданских надзирателей. По понятной причине «штатские надзиратели» от СССР были офицерами военной контрразведки Комитета государственной безопасности.
Сторожевая башня и предупреждающий знак в тюрьмы Шпандау.
Во время дежурства соблюдался четырехсторонний состав смены. График дежурств составлялся так, чтобы на внутренних постах одновременно находились надзиратели от четырех стран.
Режим тюрьмы был жёстко и детально регламентирован, распорядок дня был расписан по минутам.
День начинался с подъёма в 6 часов утра, личной гигиены, уборки камер и коридоров и завтрака. После него заключённые работали в саду и клеили конверты. После обеда и послеобеденного отдыха — опять работа в саду и ужин в 17 часов. Отбой был назначен на 22.00. Ночью в камерах регулярно включали свет во избежание самоубийств.
Заключенные имели право пользоваться тюремной библиотекой за исключением политической литературы и книг по новейшей истории. Раз в месяц им разрешалось посылать и получать по письму размером до 4 страниц, каждые два месяца предоставлялось право на свидание с родственниками
По понедельникам, средам и пятницам заключённых брили и по необходимости стригли.
В первые годы пребывания в Шпандау его узники создали с ведома благосклонного к ним персонала тюрьмы целый ряд каналов общения с внешним миром. Поскольку каждый клочок бумаги, получаемый заключёнными, регистрировался и его местонахождение отслеживалось, свои тайные послания заключённые писали большей частью на туалетной бумаге, расход которой никогда не контролировался.
Вершине сторожевой башни в тюрьмы Шпандау с британским солдатом на страже.
Приговорённые к заключению были помещены в Шпандау 18 июля 1947 года. Им были присвоены номера по порядку занимаемых ими камер. В соответствии с правилами тюрьмы, обращаться к заключённым можно было только по номерам.
1. Бальдур фон Ширах,20 лет -. лидер молодёжи Германского Рейха и имперский наместник в Вене
2.Карл Дёниц,10 лет, гросс-адмирал, главнокомандующий военно-морским флотом Германии, в 1945 г. последний рейхспрезидент
3. барон Константин фон Нейрат, 15 лет, — министр иностранных дел, 1939—1941 гг. — протектор Богемии и Моравии
4 Эрих Редер, пожизненное заключение-гросс-адмирал, главнокомандующий Кригсмарине до 30 января 1943 г.
5.Альберт Шпеер, 20 лет,- имперский министр вооружения и военной промышленности и главный архитектор имперской столицы
6.Вальтер Функ, пожизненное заключение-имперский министр экономики и президент Рейхсбанка
7. Рудольф Гесс пожизненное заключение умер в заключении «заместитель фюрера» до 1941 г.
Бывшие высокопоставленные лица нацистского режима, привыкшие к соперничеству и интригам, образовали группировки и в Шпандау. Альберт Шпеер и Рудольф Гесс предпочитали одиночество и недолюбливались остальными: Шпеер — за своё признание вины и отречение от Гитлера на Нюрнбергском процессе, Гесс — за свою необщительность и заметную психическую нестабильность. Бывшие гросс-адмиралы Редер и Дёниц держались вместе, хотя после смещения Редера с поста главнокомандующего военно-морским флотом в 1943 году и назначения на этот пост Дёница они были злейшими врагами. Ширах и Функ по свидетельству очевидцев были неразлучны. Бывший дипломат фон Нейрат был любезен и ладил со всеми. На удивление, несмотря на долгие годы, проведённые вместе, заключённые практически не делали попыток помириться между собой. Показательным примером является неприязненное отношение к Шпееру Дёница, которое он демонстрировал в течение всего срока заключения и обострившееся буквально в последние дни заключения.
Все.что осталось от тюрьмы
ЗАКЛЮЧЕННЫЙ № 7
Долгое время огромная тюрьма продолжала служить пристанищем лишь для «наци № 2» - Рудольфа Гесса. Заместитель фюрера по Национал-социалистической партии Германии должен был остаться там пожизненно. Лишь смерть могла избавить его от заключения. В подвале тюрьмы для него заранее был приготовлен гроб из грубо отесанных сосновых досок…
Рудольф Гесс
Камера представляла собой комнату примерно в 18 квадратных метров. Посередине находилась медицинская кровать с регулируемыми по высоте концами. Справа от нее стояла больничная тумбочка, слева - стол с электрическим чайником, кружкой и другими принадлежностями для чая и кофе, а также настольной лампой. На тумбочке лежала художественная литература и периодическая печать. Над столом на стене висела карта лунной поверхности, присланная НАСА. Зарешеченное окно, штора на нем. Пол был устлан каким-то мягким покрытием. Кроме того, в камере был радиоприемник. Справа от входа - дверь в санитарный узел. Еще одна из камер была переоборудована под библиотеку. В ней на простых струганых полках была расставлена классическая литература. Среди книг были издания XVIII, XIX веков. Гесс каждый день получал четыре газеты на немецком языке: «Нойес Дойчланд», «Ди Вельт», «Дер Тагес Шпигель» и «Франкфуртер Альгемайне Цейтунг».
Две камеры были совмещены под медицинский пункт. Здесь постоянно находился дежурный офицер-врач - представитель четырехсторонней тюремной администрации. Также имелись камеры, переоборудованные под душевую и ванную, комната отдыха. В последней был установлен большой японский телевизор. Ограничения вводились директорами тюрьмы лишь на просмотр отдельных программ.
Герман Геринг (л.), Рудольф Гесс и Карл Дениц (за ним) 1946 года на скамье подсудимых
Гессу были разрешены свидания с близкими. Для этих целей имелась специальная комната. Посещения проходили по просьбе его родственников. К заключенному приезжали жена, сестра и сын. Интенсивность свиданий Гесса в разные годы была неодинаковой. Так, со времени перелета в Англию в мае 1941 года и до декабря 1969 года Гесс ни разу не встречался ни с женой, ни с сыном, ни с единственной сестрой. Отказ от свиданий Гесс объяснял тем, что «он не преступник и поэтому не хочет, чтобы они видели его в тюрьме».
В то же время существует и другая версия о причине отказа Гесса от свиданий. Согласно ей, еще до Нюрнбергского процесса «заместитель фюрера» был заменен двойником. Организаторами подмены называют английские спецслужбы. По этой версии мотивом отказа от свиданий служила необходимость протянуть время, чтобы никто из ранее близко знавших Гесса людей с уверенностью не смог бы опознать двойника.
Сомневаться в правдоподобности версии о замене Гесса двойником заставляют два факта. Первый - регулярные встречи Гесса с родными, которые проходили начиная с 1969 года.
Вольфганг Рюдигер, сын Гесса, так описывал одну из них: «Свидания были строго оговорены девятью условиями: не разрешалось прикасаться к отцу - пожимать руку и обниматься, передавать подарки. Запрещались беседы о национал-социализме, об условиях содержания в тюрьме, о перелете в Англию, также нельзя было обсуждать процесс в Нюрнберге и тему «Гитлер и Вторая мировая война». Свидания проходили в специально отведенной комнате за столом, на котором было укреплено прозрачное заграждение».
Второй широко известный факт - переписка. С внешним миром «заместитель фюрера» поддерживал почтовую связь. Переписка подвергалась цензуре. Этим занимались переводчики. Уставом тюрьмы было определено, что заключенный имел право написать и получить одно письмо в неделю. Письма должны были быть написаны на немецком языке, разборчиво, без шифра или стенографических знаков. Не разрешалось ничего подчеркивать, использовать сокращения. Не разрешались изображения знаками без их расшифровки. Письма для цензуры должны были подаваться в открытом виде.
Письма Гесс писал собственной рукой. Это также ставит под сомнение бытовавшую в западной прессе версию о замене последнего заключенного Шпандау двойником.
Один раз в месяц, в 20-х числах (с 20 по 23-е), проходила инспекционная проверка нахождения Гесса в камере. В состав комиссии входили четыре начальника тюрьмы и представители командования стран-победительниц. Во время такой проверки в камере довелось побывать комбригу В.И. Марченкову:
К середине 80-х Гесс был уже пожилым человеком. От «заместителя фюрера» остались только проницательные глаза под лохматыми бровями. Рудольф Гесс выглядел жалким стариком. Он был одет в кремовые брюки, белую рубашку, черный пиджак. Опирался на трость…
Смена часовых международной охраны.
Запомним рассказ очевидца о физическом состоянии Гесса.
Раскаялся ли «жалкий старик»?
Под внешностью немощного заключенного скрывался несломленный дух. «Гесс не только не признал себя виновным, - пишет М.А. Неручева, - но даже в тюрьме не выразил раскаяния… Он стремился остаться «самым верным из верных Гитлеру».
Не менялись не только убеждения, но и привычки Гесса. «Наци № 2» оставался вегетарианцем. Готовили ему еду два повара-афганца. Помимо кулинарных способностей, к поварам предъявлялось особое требование - они должны были быть гражданами страны, не участвовавшей во Второй мировой войне. Схожее требование предъявлялось ко всему обслуживающему персоналу.
Питался Гесс в камере. Продукты ежедневно проверялись офицером-врачом. Пищу приносили санитар и надзиратель. Во время еды заключенному разрешалось пользоваться только ложкой. Меню зависело от того, чей караул нес службу в этот месяц. Западные союзники баловали заключенного, предлагая жаркое, курицу, фасоль, пирожные, кофе со сливками. Русский стол был скромнее: обязательно первое блюдо, гречневая каша, селедка, чай.
Всего обслуживающий персонал состоял из 59 человек: дворников, поваров, санитаров, истопников…
Гулял Гесс два раза в сутки: с 10.00 до 12.00 и с 16.00 до 18.00. Во время прогулок по территории при нем неотлучно находился охранник из числа надзирателей. Прогулки проходили либо в тюремном дворе, либо в саду, который занимал значительную часть внутреннего двора тюрьмы.
В непогожие дни заключенному разрешалось коротать время в садовом домике. Он представлял собой металлический вагончик с входом и окном, обращенными к тюремной стене. Внутри домика стояли кресло, стол с настольной лампой…
ТАЙНА ПОСЛЕДНЕГО УЗНИКА
Своего последнего узника тюрьма лишилась 17 августа 1987 года. По официальной версии, выдвинутой английской стороной, чей караул и администрация тогда несли службу, «заместитель фюрера» покончил жизнь самоубийством, повесившись во время прогулки на куске провода в металлическом вагончике во дворе тюрьмы.
Сообщение для прессы сделал американский директор тюрьмы: «Гесс, как обычно, находясь на прогулке, - заявил представителям СМИ директор, - в сопровождении американского надзирателя направился к садовому домику. В это время надзирателя (Джордана. - Прим. авт.) неожиданно позвали к телефону, и он побежал в здание тюрьмы. Когда через несколько минут он вернулся в домик, то обнаружил Гесса бездыханным с электрическим шнуром, обмотанным вокруг шеи. Были проведены реанимационные мероприятия, и Гесса доставили в британский военный госпиталь. После повторных попыток оживления в 16.00 было объявлено о его смерти».
При осмотре личных вещей Гесса во внутреннем кармане его пиджака была найдена записка: «Просьба к администрации тюрьмы переслать это домой. Написано за несколько минут до моей смерти. Я благодарю вас всех, мои дорогие, за все хорошее, что вы для меня сделали. Скажите Фрайберг (служащая канцелярии Гесса), что, к моему великому сожалению, я, начиная с Нюрнбергского процесса, был вынужден вести себя так, будто я ее не знаю. Мне ничего другого не оставалось... Я был так рад снова увидеть ее. Я получил ее фотографии и всех вас. Ваш дед (Euer Grosser)».
Записка - еще один повод сомневаться в официальной версии. Она «написана на обратной стороне письма от снохи, датированного 20 июля 1987 года», но в то же время по содержанию записки исследователи пришли к выводу, что она не была предсмертной и написана была не только что. Подпись «Euer Grosser» он не употреблял с 70-х годов, когда начал подписываться просто «der Euer» («Ваш»). Кроме того, упоминание о Фрайберг и ни слова о внуках наводит на мысль, что записка, по всей видимости, была написана лет 20 назад, в период обострения болезни, а не за несколько минут до «добровольного ухода из жизни».
Посмертное письмо, утверждает Юджин Бэрд, экс-начальник тюрьмы Шпандау (1966-1972), было написано в 1971 году, и он видел его собственными глазами. «Гесс был уверен, что через пару дней умрет, и после того, как у него побывал сын, он позвал меня, попросил бумагу и карандаш. Не спрашивайте меня, где письмо находилось все эти годы - я тоже не знаю. Но появилось оно вновь только после смерти Гесса».
Медэкспертиза кроме следов, характерных для самоубийства через повешение, «обнаружила ушибы челюсти, кровоизлияние под волосами на затылке, множественные переломы ребер и грудины». Заключение патологоанатома: смерть наступила в результате удушения. Но сам ли заключенный повесился?
Гесс пять раз пытался «покончить с собой». Большинство попыток были имитацией.
Первая попытка была предпринята Гессом в Англии. Тогда он перемахнул через перила лестницы. От второй попытки «суицида» в области сердца у «заместителя фюрера» остался небольшой шрам (в госпитале Гесс столовым ножом легко ударил себя в грудь).
В октябре 1959 года «во время очередного обхода камерного блока нашим врачом Гесс показал подполковнику окровавленную левую руку, обмотанную полотенцем. Оказывается… Гесс вытащил стекло из очков и попытался им вскрыть вены».
Причины попыток «самоубийства» «заместитель фюрера» объяснял тем, что будущее Германии ему казалось безнадежным, у него наступала депрессия, он буквально сходил с ума.
Был ли Рудольф Гесс душевнобольным, способным покончить с собой? Однозначного ответа нет.
В тюрьме «наци № 2» проходил освидетельствования на предмет психического здоровья. Вот выдержка из заключения американского психиатра доктора Мориса Уэлша: «Прежде всего я глубоко убежден, что Рудольф Гесс в настоящий момент вовсе не страдает психозом. Нет никаких симптомов, свидетельствующих о галлюцинациях или же склонности к галлюцинациям. Его настроение во время беседы следует квалифицировать как совершенно нормальное. Нет никаких признаков параноидальных изменений в его душевном состоянии. Резюмируя, можно сказать, что Гесс производит впечатление индивидуума с незаурядным умом, отличающимся некоторыми шизофреническими чертами; с другой стороны, есть доказательства, что по меньшей мере дважды у него были приступы истерической амнезии и он впадал в депрессию, что сопровождалось попытками к самоубийству...»
Сомневаться в версии, предложенной англичанами, заставляет прежде всего физическое состояние Гесса в момент гибели. По воспоминаниям очевидцев - советских военнослужащих, 93-летний «наци № 2» был дряхлым стариком, который вряд ли мог оторвать кабель, а затем незаметно сделать из него петлю и удавиться:
«В 87-м он был не только очень стар, но и очень болен. Не мог самостоятельно встать, передвигался только с помощью палочки, тянул за собой ногу - последствия инсульта. Очень плохо видел. Страдал артритом, почти не владел пальцами обеих рук. Приходилось вталкивать ложку ему в руку, чтобы он мог ею пользоваться. Он не мог даже завязать шнурки ботинок, поднять руки выше уровня плеч».
Поводом сомневаться в самоубийстве Гесса является и то, что, по утверждению санитара-тунисца Мелаухи, в садовом домике, где произошло ЧП, «находились американский надзиратель и еще двое каких-то военных». Присутствие неизвестных людей в форме - грубейшее нарушение Устава Шпандау. За исключением директоров, надзирателей, священника и санитара, никто не имел права находиться рядом с заключенным.
«Двое неизвестных в американской форме», которых застал в домике санитар Мелаухи, предположительно, были переодетые агенты британской спецслужбы САС (SAS - от Special Air Service). Так утверждает Вольф Рюдигер. Подтверждается это и тем, что позже ни одному исследователю не удалось идентифицировать их личности.
Причина возможной казни старого нациста заключается в том, что Рудольф Гесс, выйдя на свободу, мог поведать миру много интересного. «Помните акты, которые Лондон засекретил на много лет вперед? - пишет в своих воспоминаниях все тот же Юджин Бэрд. - А теперь представьте, что произошло бы, выйди Гесс на свободу! Я хорошо знал старика - он бы не молчал ни минуты. Его свобода стала бы бомбой для многих политиков». А выйти на волю у него шанс был.
13 апреля западногерманский еженедельник «Дер Шпигель» опубликовал заметку о том, что Михаил Горбачев рассматривает вопрос об освобождении Гесса. В июне «Радио Москвы» сообщило, что последнее заявление Горбачева позволяет надеяться, что в ближайшее время Гесс будет освобожден. Возможно, эти события и послужили причиной, по которой убили заключенного № 7.
На судебном процессе Гесс разыгрывал невменяемого. Ни с кем «наци № 2» не общался и в тюрьме. Возможность его выхода на свободу порождала «проблему утечки информации». Например, о причинах перелета в Англию. В подтверждение этого историки приводят один из эпизодов Нюрнбергского процесса. «31 августа 1946 года Гесс на судебном заседании пожелал сообщить трибуналу о своей миссии в Англию: «Весной 1941 года...» - начал он свой рассказ. Но тут же был прерван председателем трибунала англичанином Лоуренсом…»
Таким образом, официальная версия о самоубийстве Гесса может быть не без основания подвергнута сомнению. Узнаем ли мы истинную причину?
В Великобритании должны были рассекретить архивные документы и опубликовать всю правду о Гессе. Но «архивные документы по делу Рудольфа Гесса отнесены к разряду высших государственных тайн, будут рассекречены в 2017 году и до истечения этого срока не могут быть выданы семье».
После скоропостижной кончины Гесса рота из состава 133-го отдельного мотострелкового батальона, несшая службу по охране Межсоюзной тюрьмы, была расформирована. Нет сегодня и самого здания. Сразу после снятия караула английские инженерные подразделения начали разрушать его стены: «Стерто с лица земли как последнее логово фашизма». Снос тюрьмы - решение Нюрнбергского трибунала.
В настоящее время в Интернете можно найти множество фотографий, рассказывающих о Межсоюзной тюрьме Шпандау. Все фотографии находятся в сети в свободном доступе. Я только дал некоторые комментарии к ним.
Вид на Межсоюзную тюрьму Шпандау с воздуха до сентября 1987 г.
Ворота МТШ
Стена вокруг МТШ и вход в тюрьму
Сторожевая вышка и предупредительная надпись на заборе на двух языках: "Внимание. К забору не подходить. У охраны приказ стрелять".
Тюремный сад летом
Вид на главное здание МТШ из сада
Садовый домик. Хорошо виден электрический кабель-удлинитель, на котором заключенный №7 повесился 17 августа 1987 г.
.Начало разрушения тюрьмы Шпандау, сентябрь 1987 г.
Во время работ предупредительные надписи на заборе сохранялись
Груда щебня, оставшаяся от МТШ
Межсоюзную тюрьму Шпандау сравняли с землей
Первый торговый центр на месте МТШ. Угадываются общие очертания территории, сохранились некоторые деревья в бывшем саду.
Лето 2005 г.
p.s. Глава из книги "Пароль "Парадокс" и последняя тайна Шпандау"
А ю фром Кей-Джи-Би, мистер Панов? - этим вопросом сразу после знакомства и рукопожатия озадачил меня британский надзиратель господин Босуорт. Сегодня 7 января 1986 года и я первый раз в должности надзирателя Межсоюзной тюрьмы для военных преступников Шпандау, или коротко МТШ, приехал на работу. Мы встретились с Босуортом рано утром в столовой для персонала тюрьмы. Что должен ответить на такой вопрос молодой советский человек, впервые в жизни столкнувшись с живой "акулой капитализма" не через экран телевизора, а завтракая с ним за одним столом?
Межсоюзная тюрьма Шпандау в 1986 году.
Фото из рассекреченных документов Национального архива США.
Босуорт положил себе на поджаренный кусок хлеба яичницу-глазунью и посмотрел на меня, как бы пытаясь заглянуть внутрь. Видно, что ему очень хочется привести меня в замешательство. Англичанин много лет проработал в МТШ, у него хорошие отношения с советским персоналом тюрьмы, однако каждому новому советскому сотруднику при первой встрече он задавал этот, как ему казалось, каверзный вопрос и оценивал реакцию нового человека. По существу ответ на вопрос был очевиден и одинаков, а вот поведение людей разное. Мир разделен "железным занавесом" и лишь единицы советских людей имеют возможность свободного общения с представителями капиталистических стран. По всему миру гуляет миф о всесильности Комитета государственной безопасности СССР, и в каждом советском человеке, приезжающем на Запад, обычные граждане готовы видеть сотрудника этой спецслужбы. Если бы такой вопрос мне задали на официальной встрече, то можно было бы назвать это провокацией и заявить протест. А кому заявлять протест здесь? Обеденный зал пуст, только мы вдвоем сидим за одним столом. Босуорт режет глазунью ножом, я наливаю молоко в тарелку с кукурузными хлопьями. Есть еще официантка испанка Эберхард, которая уже несет мне омлет. На кухне трудится повар египтянин Ель Дин. Ему помогает уроженка Ганы Йаххорст. Может заявить протест официантке?
К сожалению, господин Босуорт, я не из КГБ, - отвечаю я с улыбкой, глядя прямо в глаза собеседнику, и продолжаю:
А вы очень боитесь КГБ? Даже здесь в Западном Берлине?
Да, конечно боюсь. КГБ - это страшная организация, у нее свои люди по всему миру, - уже тоже с улыбкой продолжает англичанин и тут же добавляет:
А почему вы сказали - к сожалению?
К сожалению, потому что зарплата сотрудников КГБ значительно выше моей.
Босуорт смеется, глаза его теплеют. Мой первый контакт с представителем капиталистического мира на уровне обычного человеческого общения, а не лозунгов политинформации, состоялся.
На дворе начало 1986 года. В мире бушует "холодная война". Территория бывшего Третьего рейха живет в полном соответствии с законами, установленными для него странами-победительницами во Второй мировой войне — разделена на четыре зоны оккупации. На месте советской зоны оккупации Германии создана Германская Демократическая Республика. На территории трех зон оккупации западных стран образована Федеративная Республика Германия. Бывшая столица единой Германии - Берлин также разделена на четыре оккупационных сектора. Советский сектор Берлина, так называемый Восточный Берлин, вошел в состав ГДР и получил название Берлин — столица Германской Демократической Республики. Три сектора, подконтрольных западным странам, образовали Западный Берлин.
В Западном Берлине под управление четырех держав - победительниц во Второй мировой войне Великобритании, Франции, СССР и США работает Межсоюзная тюрьма Шпандау. В Советском Союзе к руководству коммунистической партией недавно пришел новый молодой генеральный секретарь Михаил Горбачев. В его заслугах начатая в СССР "антиалкогольная компания". Правительство Великобритании возглавляет "железная леди" Маргарет Тэтчер. За ее плечами затухание вооруженного конфликта в Северной Ирландии и победоносная Фолклендская война. В Соединенных Штатах сороковой президент - Рональд Рейган. Он объявил Советский Союз "империей зла" и развернул программу, названную журналистами "звездными войнами". Во Франции президент Франсуа Миттеран - социалист и сторонник размещения американских ядерных ракет в Европе.
Так началась моя работа в Шпандау. Работа, которая продолжалась около двух лет и завершилась после смерти единственного узника тюрьмы - Рудольфа Гесса, заключенного №7.
___________________________________
*Вы из КГБ, господин Панов? (англ.)
Photo-1l Из досье. Ярош Алексей Яковлевич. Родился в Сибири. Участник Великой Отечественной войны и венгерских событий в 1956 году. Офицер – десантник. В конце 60-х прошлого века проходил службу в отделе внешних сношений при главном управлении Группы советских войск в Германии, контролировал содержание военных преступников в берлинской тюрьме Шпандау. Награжден боевыми орденами. Ветеран десантных войск. Воинское звание – полковник. Сегодня Алексей Яковлевич наш собеседник.
Межсоюзная тюрьма Шпандау
Алексей Яковлевич, Межсоюзная тюрьма Шпандау для военных преступников была объектом особой важности. Как вы попали на этот объект?
Это был 1968-й год, я служил в Группе советских войск в Германии. Вызывает командир полка и говорит, что у командования есть планы насчет моей дальнейшей службы. В часть приехал полковник, хочет со мной поговорить.
Полковник был в гражданской одежде. «Вы будете служить в отделе внешних сношений». Отдел был при Группе советских войск в Германии. Полковник объяснил суть моих обязанностей – осуществление контроля охраны тюрьмы Шпандау. Тюрьма находилась в западной зоне Берлина.
Отдел отвечал также за связь с посольством СССР, с войсками союзников – США, Англии, Франции. «Как вы на это дело смотрите? Вам будет выделена персональная служебная машина, квартира. Ходить будет в гражданской форме». Я говорю: согласен. Ну, чего ж не согласиться! Потом я узнал, что меня проверял КГБ, Москва до четвертого колена.
Представили меня командующему Группой советских войск в Германии маршалу Кошевому. Хороший был человек. «Вот что, капитан, давай сразу договоримся – никаких связей с иностранцами. Ты их не знаешь, и они тебя не знают. Понял? Особенно обрати внимание на службу наших войск…»
Тюрьму Шпандау охраняли воинские подразделения государств-союзников – СССР, США, Великобритании и Франции. Месяц – СССР, месяц – США, месяц – Англия и т.д. В тюрьме находились военные преступники, осужденные Нюрнбергским трибуналом. Минуты 3-4 маршал со мной поговорил и отпустил. Сказал: ты смотри там…
- Почему такая строгость?
Были случаи, когда наши переходили на сторону американцев. Даже самолет один летчик угнал. Как раз появились в Группе новые самолеты – скоростные бомбардировщики. Вот он и угнал. Купился.
- А семья ваша где была?
В городе Потсдаме мне дали квартиру на втором этаже, перевез и семью. Это недалеко от Берлина. Мост перейдешь – и Берлин начинается. Купили мне гражданскую одежду. Военная форма мне тоже была положена, но ходить в ней запрещалось. Секретничали!
- Тюрьма произвела впечатление? - Серьезная тюрьма была. Когда я первый раз приехал в Шпандау проверять, службу несло наше воинское подразделение. Несколько поясов охраны. Предзонник с колючей проволокой. По проволоке пропущен электрический ток. После предзонника - трехметровая стена. По углам – вышки с солдатами, вооруженными автоматами и пулеметами.
Photo-2lТрое узников – Ширах, Шпеер и Гесс
- А техперсонал тюрьмы кто был? Немцы?
Шпандау обслуживали немцы. Медики – немцы, повара – немцы и т.д. Люди, конечно, подобраны были проверенные. От ворот тюрьмы метрах в двадцати – здание, в нем караульное помещение. Караульные – около 30 человек. Правда, американцев было человек 60. У них служба была по-своему построена.
В караулке – часовой. За стеной еще один предзонник. Военные преступники содержались в 4-этажном старинном здании. Говорили, что в этом здании было еще два этажа – под землей. Итого – 6 этажей. Но я в подземных этажах не был.
- Кого в этой тюрьме раньше держали? - Рассказывали, что в этом старинном здании немцы когда-то хранили драгоценности. А когда Гитлер пришел к власти, он приспособил это здание вместе с подвалами для своих противников – политических заключенных. До 700 человек держали в тюрьме. Здесь же сидел и известный татарский поэт Мусса Джалиль.
- Мусса Джалиль вроде бы сидел в Моабитской тюрьме. У него даже есть цикл стихов «Моабитская тетрадь»… - Сначала он содержался в Шпандау, а потом в Моабитской тюрьме, где его нацисты и казнили.
- В послевоенное время из военных преступников кто сидел в Шпандау? - После 1945 года в Шпандау содержались 22 военных преступника. Одиннадцать из них после Нюрнбергского процесса были казнены. В этой же тюрьме, в подвальных помещениях. Они были приговорены к повешению.
Приговор привел в исполнение американский сержант. Рассказывали, что потом он якобы нажил капитал, продавая по 2-3 сантиметра веревки, на которой вешали военных преступников. Но жизнь его тоже закончилась трагически.
Он жил в Швейцарии, купался в озере, нырнул и под водой был задушен проволокой. Случилось это через несколько лет после казни им военных преступников. Говорят, отомстил ему кто-то.
- При вас кто в Шпандау остался из заключенных?
Когда я пришел, в тюрьме сидели трое заключенных – Ширах, Шпеер и Гесс. Ширах и Шпеер отбывали по 20 лет, Гесс – пожизненное заключение. Шпеер получил срок за Гитлерюгенд, а Ширах – за строительство концлагерей.
Гесс был правой рукой Гитлера, его секретарем и рейхсминистром. Вот и отвечал по полной программе. Известно, что на заре нацизма он сидел вместе с Гитлером в тюрьме, где помогал ему писать книгу «Майн кампф». Гесс не воевал против СССР – он всю войну просидел в английской тюрьме.
Нюрнбергский трибунал его судил как военного преступника. Говорят, на процесс он был доставлен последним из военных преступников – англичане что-то не хотели его везти.
- Трое заключенных на всю тюрьму…
Да, трое. Примерно через неделю после моего прихода Шпеер и Ширах вышли на свободу – у них закончился срок заключения. Остался один Рудольф Гесс. Он сидел в тюрьме один до самой смерти. А охрана была такой же, как и при 22 заключенных.
Под контролем четырех государств
- Тюрьму так и контролировали все вместе - СССР, США, Англия и Франция? - Помесячно. Месяц охраняло наше воинское подразделение, месяц – американцы, месяц – англичане и месяц – французы. Я имею в виду наружную охрану. А внутри, на каждом этаже были надзиратели, тоже представители четырех государств-союзников. Как и я, они были в гражданской одежде. Службу надзиратели несли без оружия.
- Как вы контролировали охрану? Днем, ночью?
В течение суток я обязан был побывать в тюрьме, особенно в ночное время или в предутренние часы, и проверить, как несут службу.
- Только советских проверяли?
Нет, и американцев, и англичан, и французов. Всех, кто нес службу во время моего дежурства. Приезжаю. Меня встречает начальник караула – офицер, проверяет мои документы – специальный пропуск и свидетельство, что я советский военнослужащий. В удостоверении не указывалось, что я офицер – просто военнослужащий. Своего рода маскировка была. Хожу по этажам, смотрю, в том числе и то, как содержат заключенных. На каждом этаже – надзиратели.
- В камеры заходили? - Сначала заходил, а потом, особенно ночью, только в глазок смотрел. Спит заключенный – ну, и пусть спит. С надзирателями поговорю, как все выполняется…
- У вас какой-то график дежурств был? - По месяцу контроль вели. Месяц – я, месяц – американец, месяц – француз и т.д. Я мог проверять в «свой месяц» всех, кто в это время нес службу в Шпандау – американцев, французов, англичан и своих, советских, естественно. У меня была служебная машина, водитель. Для оперативности. Камера Гесса располагалась на третьем этаже здания тюрьмы.
Photo-3l - Гессу было лет под 70? - Он 1894 года рождения. Я приехал в Шпандау в 1968-м. Вот и посчитайте, сколько ему было лет.
Сын Гесса все время вел борьбу за то, чтобы отца освободили досрочно. Очень настойчиво это делал. Выступал везде, даже в английском парламенте, говорил, что над отцом издеваются, требовал его освобождения, По английским законам, если заключенному исполнилось 70 лет, его освобождают.
- Судьба Гесса зависела не только от англичан…
Американцы тоже склонялись к тому, чтобы освободить заключенного. А вот советская сторона и французы якобы были против. Так, во всяком случае, говорили.
Рукописи Гесса горели…
- Гесс сидел в одиночной камере? - Каждый военный преступник был в одиночной камере. Между прочим, одиночки были культурно оборудованы. Тумбочка, где заключенный хранил зубную пасту, щетку, специальная кровать для придания любого положения – лежать, полулежать, сидеть. Один стул и подставка для писания, которую он мог ставить на кровать и использовать как письменный стол. Гесс в тюрьме много писал.
- Ему разрешали это делать?
Разрешали. Ему давали бумагу, ручки. Но дело в том, что все им написанное резала специальная машина на узкие полоски, которые потом сжигали.
- Что, рукописи у Гесса забирали? - В Шпандау было четыре директора тюрьмы – по одному от каждой страны. Директора Шпандау собирались в конце каждого месяца и обсуждали все вопросы, касающиеся тюрьмы: содержание, персональный состав, оплата и т.д. Директора совещаются: Гесс исписал половину тетради. Какое будет решение? Принимают решение – пусть пишет! Исписал всю тетрадь – изымают и уничтожают.
- Вам не удалось посмотреть, что он писал?
Да откуда! Это было строго запрещено.
- А он знал, что его рукописи сжигали?
Нет, этого он не знал. Никто ему об этом не говорил. Директора рукописи у него изымали, составляли акт, сколько листов изъяли и уничтожали.
- В камеру к Гессу вам можно было заходить? - Можно. Хотя мог ограничиться и глазком в двери. В конце каждой проверки Шпандау ежесуточно писал отчет: какие были замечания, все ли должным образом несли службу, как вели себя заключенные, как они содержались и т.п. Отчет направлял начальству, а оно - посольству и командующему Группой советских войск в Германии.
- С кем-то из военных преступников общались?
С Ширахом и Шпеером – нет, они при мне всего неделю были, а с Гессом общался не раз. Все четыре года, пока служил в отделе внешних сношений.
Недалеко от его камеры Гессу оборудовали часовню. На том же этаже, где и камера была. Периодически в часовню привозили священника – француза. Гесс перед ним исповедовался.
На его этаже было примерно 15 камер и помещение для хранения вещей заключенных. Я видел вещи Гесса, его летный реглан, в котором он летел в мае 1941 года в Англию, где его и арестовали.
Меню для военного преступника
- Окна в камере Гесса были?
Никаких окон! Это же тюрьма. Только в двери глазок. Воздух поступал свежий с помощью вентиляционной системы. Туалетная комната у него была, напротив камеры располагалась. Он мог туда ходить под наблюдением надзирателя. Там же находилась душевая.
Гесс вставал всегда в 6.00 утра. У надзирателя был звонок – в 6.00 он звонил. У Гесса-то часов не было. Слышит звонок – знает, что ему надо вставать. Делал зарядку, обливался холодной водой. Брови расчесывал – они у него были как у Брежнева. Потом заходил в камеру и ждал завтрак.
Photo-4l - Он в камере ел? - В камере. Был специальный повар, который ему готовил пищу. Врач снимал пробу пищи. Затем эту пищу под охраной доставляли от повара в камеру Гесса. Ему готовили первое блюдо, второе, закуску, напитки. Горячий чай или кофе – что он закажет - доставляли в термосах. Чтобы не остыл.
- Что, Гесс сам меню заказывал?
А как же! Да еще свои любимые блюда! Я в этой спецстоловой, кстати говоря, тоже кушал. В специальной столовой, где повар готовил для Гесса еду. Там и директора Шпандау ели, обслуживающий персонал. Там даже выпить можно было. Русская водка всегда была. Заходишь – на столе стоит красное и белое вино. Красное вино к мясу.
- И Гесс могли вино доставить? - Боже упаси! Заключенным спиртные напитки были категорически запрещены правилами содержания. Гесс обычно соблюдал диету. В основном, заказывал диетические блюда. И кофе – он это дело любил.
- Вы говорили о распорядке дня заключенного…
Да, распорядок этот действовал с 1947 года. Завтракал Гесс с 7.00. После завтрака - отдых. Еще ничего не делал, а уже отдыхает. Мог в библиотеку сходить…
- В тюрьме и библиотека была? - Конечно! У Гесса была библиотека. Недалеко от его камеры. Книги на немецком, русском, английском. Он знал несколько языков. Выходил из камеры и шел в библиотеку, но дверь оставлял открытой. Так положено было.
- У него из камеры был свободный выход? - Он мог ходить только по этажу. В часовню, в библиотеку, в туалетную комнату. На этаже был надзиратель, он за ним наблюдал. Гесс мог с надзирателем поговорить. С англичанином – на английском, с французом – на французском…
Сибирь, подкопы и свидания
- Прогулки где проходили? - Во внутреннем дворе. В 12.00. Там был даже фруктовый сад, красивый, ухоженный. Яблоки росли. Заключенным не разрешалось их срывать, но они иногда это делали. На прогулку его сопровождал надзиратель, который дежурил возле камеры.
Прогуливался заключенный по дорожке вместе с надзирателем до 12.30. В саду Гесс мог даже поработать и отдохнуть на скамеечке, но он никогда не работал. Ширах и Шпеер иногда работали в саду, я видел. А Гесс - никогда.
Потом надзиратель отводил заключенного в камеру. Он переодевается и идет в свою камеру. Обед у Гесса был с 13.00 до 14.00. Вилки и нож ему не давали. Ложки были большие и малые. С 14.00 он час-полтора отдыхал. Потом садился и писал до 18.00. В 18.00 – ужин. В 22.00 – отбой. Вот такой примерно был распорядок.
- А как в плане духовной пищи – газеты, радио, телевизор?
Телевизор Гесс мог смотреть в библиотеке. Радиоприемника не было. Включал телевизор надзиратель. Гесс посмотрит телепередачи час-полтора и уходит. Я иногда с ним разговаривал.
- С Гессом? О чем?
О разном. Я говорил по-русски, он понимал и отвечал. Гесс откуда-то узнал, что я родом из Сибири. А Сибирь, в его понимании, край для ссыльных. Вот он все время и интересовался Сибирью. Хотя темы для разговоров всегда находились. Думаю, что он заранее готовился к нашим беседам.
- Только сын выступал за освобождение Гесса?
Что вы! Тысячи немцев, сторонников нацизма. Особенно активно акции были в день рождения Гесса – 24 апреля. Вся полиция Берлина была на ногах. Мимо Шпандау шли демонстрации с плакатами «Свободу Гессу!» в сопровождении полиции с собаками. В такие дни тюрьму с одним заключенным особенно усиленно охраняли. Такие демонстрации неонацисты и сейчас устраивают в честь Гесса.
- Попыток силой освободить Гесса не было? - При мне не было, а до меня, рассказывали, были. Первый раз сделали подкоп под тюрьмой на двухметровой глубине. Неудачно. Второй раз тоже делали подкоп, но наткнулись на электрический кабель. Все эти ЧП были раскрыты спецслужбами.
- Вокруг тюрьмы были какие-то строения?
Метрах в 20-30 находились жилые дома. Дорога – и сразу жилые дома.
- Посетители к узнику приходили?
По инструкции он имел право на 30-минутное свидание раз в месяц. На первом этаже было специальная комната со стеклом, чтобы заключенного можно было видеть. Приходили к нему жена, внук, зять. Невестки не было. Правда, сначала Гесс отказывался от свиданий, мотивируя тем, что раз он не нужен стране, то и ему никто не нужен. При мне к нему приезжала супруга. Гесс родился в Северной Африке, жена тоже была оттуда родом.
Мат, «хвост» и нагоняй от начальства
Photo-5l - Если заключенные болели, где их лечили? - Когда Гесс заболел язвой желудка, лечили его в английском госпитале. Я приехал в госпиталь через два дня после его госпитализации. У него была отдельная министерская палата. Возле нее стояли шотландские стрелки в юбках.
К Гессу приезжали главные терапевты СССР, Америки. Англии и Франции. Решали вопрос: делать операцию или лечить консервативно. Остановились на терапевтическом лечении. И вылечили прободную язву. Через полтора месяца он вернулся в Шпандау.
Да, Шпандау – конечно, не концлагеря, которые нацисты понастроили во время войны. Кофе, телевизор, еда по заказу, главные терапевты… Не хватает только игр… - Это вы правильно сказали. Но и мы не нацисты. Кофе, телевизор… Такое содержание было утверждено странами-союзниками. И игры были. Гесс еще и в шахматы играл. С надзирателем играл – больше не с кем было. Сам играл. Я тоже с ним партию-другую мог сыграть.
- Неужели маты ставили?
Проигрывал. Гесс мат ставил. Доволен был страшно. В шахматы он играл хорошо.
- Алексей Яковлевич, а как насчет приказа маршала: «Никаких связей с иностранцами»? Инцидентов не было?
С коллегами-союзниками мы работали. Бывало и Новый год вместе встречали – не без того. В столовой часто встречались, в буфете, но говорили мало и только о том, что разрешалось инструкцией. Хотя секреты наши им многие были известны. Как и их секреты нам. Разные были случаи.
Помните чехословацкие события? Тогда отношения между СССР и США были натянутыми. После дежурства я на служебной машине возвращался домой, в Потсдам. Обнаружили «хвост». Зафиксировали его – в моей машине было вмонтировано скрытое фотоустройство, и стали гонять по всему Берлину, чтобы оторваться. Кто его знает, что было на уме у этого «хвоста». Я эти этим фотоустройством воспользовался одни раз и то потом жалел.
Хорошо, что мой водитель неплохо знал Берлин. Я посчитал этот факт пустяком и не доложил начальству в своем ежедневном рапорте. Командующим Группой советских войск в Германии уже был не маршал Кошевой, а генерал-полковник Куликов. Он узнал откуда-то об этом факте, вызывает и как ударит кулаком по столу: «Чтобы тебя через 24 часа здесь не было! Какое право ты имел об этом не доложить?». Ну, потом командующий успокоился, отошел. Маршрут мой в Шпандау потом изменили.
Photo-6l - Что вы знаете о причинах смерти Гесса? Говорят, что его специально убрали… - Только то, что всем известно – что якобы он задушил себя электрическим проводом от лампы. Я закончил службу в отделе внешних сношений, а значит, и все дела в Межсоюзной тюрьме Шпандау в 1971 году. А Гесс умер 17 августа 1987 года от удушения электрошнуром.
То, что Гесс сам себя задушил, самая настоящая чушь. Он себя контролировал, как никто другой. Тут что-то не так. Скорее всего, ему помогли уйти из жизни. Были у него, наверное, какие-то тайны. До сих пор ведь неизвестно, о чем Гесс разговаривал с Черчиллем в мае 1941 года и не связано ли это с тем, что англичане несколько лет тянули с открытием второго фронта против Германии и открыли только в 1944 году. 62 года прошло после войны, а ответов нет.
Тайны семьи Гессов
Photo-7l Тайну смерти отца пытался раскрыть его сын Вольф Рюдигер Гесс. Через год после таинственной кончины последнего узника тюрьмы Шпандау его сын заявил под присягой: Рудольф Гесс был задушен секретными агентами английской разведки МИ-5 по указанию Министерства внутренних дел Великобритании. Об этом Вольфу сообщил якобы офицер израильской разведки.
Сам Вольф также умер при крайне загадочных и невыясненных обстоятельствах в 2001 году.
Сразу после смерти Рудольфа Гесса тюрьму Шпандау сравняли с землей. Теперь на ее месте красуется огромный деловой центр.
Рудольф Гесс и шесть других нацистских военных преступников, которых суд приговорил к различным срокам тюремного заключения, пробыли в Нюрнбергской тюрьме еще девять месяцев, пока шло переоборудование тюрьмы Шпандау.
Вид тюрьмы Шпандау с высоты птичьего полета. План крепостной тюрьмы, из которой, как считалось, невозможно было убежать
В крепостной тюрьме Шпандау, рассчитанной на шестьсот заключенных, должны были содержаться только эти семеро, и охранять их намеревались сильнее, чем сокровища короны. Охрану должны были нести представители всех четырех держав. Был составлен график, согласно которому каждая сторона должна была сторожить тюрьму в течение месяца: Франция – в январе, Великобритания – в феврале, Россия – в марте и Соединенные Штаты – в апреле. В мае весь цикл начинался сначала. В состав охраны входило двадцать восемь вооруженных солдат и один офицер. Кроме того, каждая сторона назначала своего коменданта, двух врачей, пять надзирателей, двух поваров, кухонных рабочих, носильщиков, прачек и истопника. Ежегодно на содержание тюрьмы планировалось выделять несколько сотен тысяч западногерманских марок. Эти деньги должны были поступать из бюджета города Берлина и федерального правительства.
18 июля 1947 года Рудольф Гесс, Альберт Шпеер, Вальтер Функ, Бальдур фон Ширах, Эрих Редер, барон Константин фон Нейрат и гросс-адмирал Карл Дёниц были разбужены в четыре часа утра. Им сообщили, что их переводят из Нюрнбергской тюрьмы в берлинскую тюрьму Шпандау. Им дали совсем немного времени для сборов, после чего приковали наручниками к военным полицейским американской армии и поспешно вывели наружу. На двух машинах скорой помощи в сопровождении броневиков и грузовиков с солдатами их отвезли в тщательно охраняемый аэропорт. Через два с половиной часа самолет «Дакота» («Дуглас» ДС-3, известный также как С-47 и др. В СССР выпускался по лицензии (ПС-84 и переделанный под советские моторы и ГОСТы – Ли-2. – Ред. ) с семью нацистскими преступниками и их охраной на борту приземлился в аэропорту Гатов, который охранялся британскими Королевскими военно-воздушными силами и располагался в британском же секторе Западного Берлина. Машины с зашторенными окнами в сопровождении вооруженной охраны отвезли узников в район Шпандау Западного Берлина.
В тот жаркий июльский день район Шпандау представлял собой убогое зрелище. Улицы с домами, брошенными своими обитателями, напоминали о недавно закончившейся войне. Повсюду валялись разорванные матрасы, ржавые ведра и тазы, разбитые бутылки и кучи гниющего мусора. Шпандау представлял собой мрачную картину уродства и нищеты, и звон колоколов маленькой церквушки, стоявшей неподалеку, казался чем-то инородным в этой ужасной атмосфере.
Крепостная тюрьма Шпандау, построенная из красного кирпича, занимала площадь 3,2 гектара. Она состояла из обветшавшего главного здания и различных пристроек. Территория тюрьмы была обнесена проволочной сеткой с очень мелкими ячейками, на которой висело предупреждение на английском и немецком языках:
К ограде не приближаться!
Охранникам приказано стрелять!
За внешней оградой шла внутренняя, через которую был пропущен ток. За ней располагалась заминированная полоса – все это должно было сделать тюрьму неприступной. Далее возвышалась восьмиметровая тюремная стена с девятью бетонными башнями, на которых день и ночь дежурили солдаты одной из союзнических армий, держа автоматы на изготовку. Над стеной развевался флаг Красного Креста, укрепленный на крыше тюремного госпиталя, и можно было разглядеть несколько тюремных окошек, забранных решеткой.
Две охраняемые машины, в которых везли семерых узников, въехали в тюремные ворота в 11 часов утра. Гесс был последним из заключенных, и ему присвоили номер 7. Он занял камеру под этим же номером.
Семь узников, за каждым из которых шло по охраннику, поднялись по двенадцати каменным ступенькам и прошли в главное здание, где их отвели в помещение главного надзирателя и велели раздеться. Голышом они прошли по коридору в медицинский кабинет, где их измерили, взвесили и обследовали. Обследование проводили четыре врача – по одному от каждой страны-победительницы. Затем узников отвели обратно в комнату главного надзирателя, где британец из Абердина по фамилии Чизхолм обратился к ним на хорошем немецком:
– Отныне вас будут звать только по номерам. – Он указал на семь стопок одежды, лежавших на столе. – Вот ваша одежда. Здесь семь комплектов.
Номер 1 предназначался для Бальдура фон Шираха, номер 2 – для гросс-адмирала Карла Дёница, номер 3 – для барона Константина фон Нейрата, номер 4 – для гросс-адмирала Эриха Редера, номер 5 – для Альберта Шпеера, номер 6 – для Вальтера Функа и номер 7 – для Рудольфа Гесса.
Когда узники оделись, им приказали вытащить содержимое из своих мешков, и все их личные вещи, за исключением семейных фотографий, были отобраны. После этого им зачитали отрывки из «Правил внутреннего распорядка»:
«Заключенные должны ежедневно работать, за исключением воскресных дней, в зависимости от состояния их здоровья. Работа будет заключаться в уборке тюрьмы и других заданий… В свободное от работы время узникам разрешается гулять в тюремном дворе или в той части тюрьмы, где расположены их камеры, в зависимости от условий погоды, не менее чем один час в день, разделенный на две части – первая прогулка утром, вторая – днем.
Заключенным разрешается встречаться с духовником и гулять сообща, но запрещается без особого разрешения разговаривать друг с другом или со своими охранниками, за исключением главного надзирателя. Заключенным разрешается обращаться к главным надзирателям с вопросами, касающимися их работы, болезней, и с личными просьбами. В отсутствие главного надзирателя заключенные могут, в случае крайней необходимости, обратиться к надзирателям, а надзиратели обязаны немедленно сообщить об этом главному надзирателю, не вступая в разговор с заключенными.
Распорядок дня был таков:
6.00. Заключенные встают, одеваются и по двое идут умываться.
6.45–7.30. Завтрак.
7.30–8.00. Уборка постелей и камер.
8.00–11.45. Уборка тюремного коридора и выполнение других необходимых работ. При назначении на работы должно учитываться физическое состояние каждого заключенного.
12.00–12.30. Обед.
12.30–13.00. При выполнении легких работ заключенным разрешается отдыхать в камерах. При выполнении трудных работ на открытом воздухе время отдыха 12.30–14.00.
13.00 или 14.00–16.45. Обычная работа.
17.00. Ужин.
22.00. Выключается свет.
По понедельникам, средам и пятницам с 13.00 до 14.00 заключенных будут брить и стричь, по мере необходимости».
После этого семеро узников были выведены из кабинета главного надзирателя и проведены мимо стальной двери в коридор внутреннего блока, где располагались камеры. Это был тридцатиметровый внутренний коридор, куда выходили двери тридцати двух камер. Убежать отсюда было невозможно.
Гессу была отведена камера под номером 7 – в самом дальнем конце направо. Она была длиной два с половиной метра и шириной полтора метра. Стены ее недавно выкрасили заново. В камере стояла металлическая койка с матрасом, деревянный стул, стол, параша, а к стене был привинчен деревянный ящик с двумя полками, на которых лежали мыло и полотенце. Высоко под потолком, куда нельзя было дотянуться, располагалось небольшое окошко с толстыми решетками, а с потолка свешивалась голая лампочка, защищенная железной сеткой.
Как только Гесс вошел в свою камеру, дверь за ним с грохотом захлопнулась, и охранник запер ее снаружи. Гесс оказался в помещении, где ему предстояло провести остаток своей жизни.
Других таких тюрем, как Шпандау, нет. На ее сторожевых башнях двадцать четыре часа в сутки дежурят солдаты с пулеметами. Дежурные охранники на прожекторных башнях каждые десять минут обязаны нажимать на специальную кнопку – это отмечается на электронном индикаторе в помещении коменданта тюрьмы. Войти или выйти из тюрьмы можно только через главный вход. И даже если кто-то попытается применить вертолет, чтобы увезти кого-нибудь из узников во время прогулки или работ на открытом воздухе, он будет уничтожен плотным пулеметным огнем.
Но, несмотря на все преграды этой самой охраняемой в мире тюрьмы, нашелся человек, который решил, что сумеет преодолеть их. Человеком, который надеялся освободить бывшего заместителя фюрера и других нацистских военных преступников, был генерал СС Отто Скорцени по прозвищу Меченый, тот самый головорез, который вырвал из рук союзников Муссолини (Муссолини, находившегося под арестом в отеле расположенном в горном массиве Гран-Сассо, охраняли итальянские солдаты. – Ред. ) и доставил его в целости и сохранности в Вену на маленьком самолете «Физелер-Шторьх».
«Дайте мне сотню надежных бойцов и два самолета в придачу, и я вытащу Гесса и шестерых остальных из Шпандау, – заявил Скорцени. – Однако в случае непредвиденных осложнений я в первую очередь займусь спасением Гесса».
Тем не менее план Скорцени не был осуществлен, поскольку о нем узнала британская разведка. Но союзники понимали, что рано или поздно кто-нибудь другой захочет вызволить узников, и без того уже беспрецедентная охрана тюрьмы была усилена.
Тюремный режим отличался суровостью и соответствовал идее, что заключение – это наказание. Узникам разрешалось гулять всего лишь по тридцать минут два раза в день. Полчаса они ходили по кругу в тюремном дворе, а потом возвращались назад в свои камеры.
Послаблений было очень мало.
Каждую неделю им разрешалось написать своим домашним одно письмо, содержащее не более 1200 слов, а каждое полученное письмо после прочтения забиралось тюремными властями.
Во время еды позволялось выбирать блюда, правда, выбор их был весьма небогат.
Семьи заключенных могли приезжать к ним на свидание через определенные промежутки времени. Продолжительность свиданий была строго ограничена. Гесс был единственным узником Шпандау, который отказался встречаться со своей семьей. Он не видел жену и сына с 1941 года, но мысль о том, чтобы встретиться с ними в этих ужасных условиях, была для него невыносима. Он заявил, что не хочет унижать их посещением военного преступника.
Он уже шесть лет находился в заточении, причем большей частью в изоляции. Он привык довольствоваться обществом самого себя, и перемена места заключения для него мало что изменила. Он научился погружаться целиком в свои мысли и в свой внутренний мир и не разговаривал со своими товарищами по несчастью – он пытался держаться отстраненно. Его нежелание вступать в контакт было так велико, что он не желал разговаривать даже с тюремными врачами и главными надзирателями. На их вопросы он давал односложные ответы и старался поскорее прекратить разговор.
Всем сотрудникам и охранникам тюрьмы Шпандау было строго-настрого запрещено рассказывать кому бы то ни было о том, что происходит за ее стенами. Весь персонал жил по военным законам и в случае малейшего непослушания подвергался суровому наказанию. Тем не менее за стены тюрьмы просочилась кое-какая информация – один из охранников рассказал о разговоре, который состоялся у него с Гессом сразу же после прибытия заместителя фюрера в Шпандау, еще до того, как он полностью отказался от контактов с окружающими его людьми. Этот неизвестный охранник пожалел заключенного номер 7, изможденное лицо которого и глубоко запавшие глаза свидетельствовали о душевных муках. Рискуя свободой, этот охранник передал свой разговор с Гессом:
«Офицер охраны Шпандау. Вам не следует избегать людей. Если вы будете с кем-нибудь общаться, не важно с кем, вам станет гораздо легче переносить заточение.
Гесс. Мне уже ничто не поможет. Я приговорен к пожизненному заключению. Я знаю, что мне уже никогда не выйти на свободу.
Офицер. Не отчаивайтесь. Всегда нужно надеяться на лучшее. Всегда есть шанс, что вас рано или поздно освободят – быть может, даже раньше, чем вы думаете.
Гесс. Зачем им меня освобождать? Я хотел принести людям мир и покончить с войной. Но во время суда никто не принял это во внимание. Я – ненавистный всем заместитель нацистского фюрера. Военный преступник. Сталин обвиняет меня в том, что это я начал войну с Россией. Я знаю, что это значит. Сталин меня никогда отсюда не выпустит. Меня утешает лишь одна мысль: те, кто отказались выслушать меня, когда я прилетел в Англию, сами разделят мою судьбу и судьбу моих товарищей. Большевизм подчинит себе весь мир, и да поможет Бог миллионам людей, которые окажутся в рабстве у русских!»
Гесс по-прежнему не вступал ни с кем в контакты. Он создавал властям тюрьмы больше всего проблем. Ежедневный журнал Шпандау содержит множество записей о том, как он нарушал режим и какому наказанию его за это подвергали.
Однажды утром охранник вошел в камеру и увидел, что заключенный номер 7 лежит в постели и не собирается вставать.
Он приказал:
– А ну, вставайте!
– Нет, не встану. Я болен.
– Номер семь, подъем!
Охранник произнес этот приказ три раза. Но Гесс не подчинился, и охранник вызвал подмогу. Заключенного номер семь вытащили из постели и выгнали из камеры. Об этом было доложено всем четырем военным комендантам, которые издали приказ о наказании: «За злостное непослушание его койку убирать сразу же после подъема и не вносить до выключения света, лишая заключенного дневного отдыха; только деревянный стул должен оставаться в камере, и чтение запрещается».
Через четыре дня Гесс пожаловался, что его здоровье ухудшилось и он не может встать с постели. Врач, однако, решил, что физическое состояние заключенного номер 7 соответствует норме, и, хотя было видно, что Гесс действительно болен, его принудили подчиниться строгому режиму Шпандау.
